Когда я слушал ученого астронома
И он выводил предо мною целые столбцы мудрых цифр
И показывал небесные карты,
диаграммы для измерения звезд,
Я сидел в аудитории и слушал его,
и все рукоплескали ему,
Но скоро — я и сам не пойму отчего
мне стало так нудно и скучно,
И как я был счастлив, когда выскользнул прочь и в полном
молчании зашагал одинокий
Среди влажной таинственной ночи
И взглядывал порою на звезды.

Жил малыш.
Когда он выходил на свою ежедневную прогулку,
и оглядывался вокруг,
то на что бы он ни смотрел
с жалостью, любопытством, страхом или любовью,
он становился этим предметом,
и это предмет становился частью его
на один день или на одно мгновение дня,
… на целый год или на циклы тянущихся лет.
Ранние незабудки становились частью малыша,
И трава, и красивая герань, и клевер,
и маленькие колибри,
и мартовские ягнята, и поросята с розовыми грудками…
кобыла с жеребятами, смеющиеся толпы во дворах,
люди у скользкого входа в пруд,
любопытные рыбки среди темно-зеленых камней,
и водяные мельницы с тяжелыми
стальными верхушками…
все становилось частью этого малыша.
И апрельские и майские полевые всходы
становились малышом…
и зимняя пшеница,
и светло-каштановые кукурузные ростки,
и съедобные коренья в огородах,
и яблони, и цветы яблонь,
и сочные яблоки, падающие с веток…
и лесная малина… и подорожник;
и старый пьяница по дороге домой
из таверны, где он недавно лежал без памяти,
И торопливая учительница… и дружелюбные дети,
и грустные дети… и аккуратные девочки-горожанки…
и все изменения в городах и селениях,
куда бы он ни шел.
И даже родители малыша — мужчина, зачавший его, выстрелив отцовской смесью
среди ночи… и женщина, выносившая малыша в своей сумке
перед тем, как он появился на свет…
они дали ему гораздо больше этого,
и давали ежедневно… и они, и то, что исходило от них
становилось частью малыша.
Его мать… и тарелки, и блюдца, поставленные
на обеденный стол,
Мать… и потоки прекрасных слов…
и чистая косынка, и фартук,
и здоровый материнский аромат,
отлетавший от ее волос и платья
когда она проходила мимо;
Его отец: сильный, мужественный, независимый,
строгий, рассерженный, несправедливый,
и удар, и окрик, и просьба, и заманчивая
ложь,
И предметы домашнего обихода, и разговор, и лавка старьевщика,
мебель… и желания переполненного сердца,
Любовь неподкупная… и чувство неизменной
Читать дальше →

Контекст! С одной стороны…

Главы 1-2: advaitaworld.com/blog/neoadvaita/22951.html
Глава 3: advaitaworld.com/blog/neoadvaita/22985.html
Главы 4-5: advaitaworld.com/blog/neoadvaita/23153.html
Главы 6-7: advaitaworld.com/blog/neoadvaita/23236.html
Главы 8-10: advaitaworld.com/blog/neoadvaita/23409.html
Главы 11-12: advaitaworld.com/blog/neoadvaita/23547.html
Главы 13-15: advaitaworld.com/blog/neoadvaita/23631.html
Глава 16: advaitaworld.com/blog/neoadvaita/23687.html
Главы 17,18: advaitaworld.com/blog/neoadvaita/23791.html
Глава 19: advaitaworld.com/blog/neoadvaita/23870.html
Главы 20-22: advaitaworld.com/blog/neoadvaita/24001.html
Главы 23-27: advaitaworld.com/blog/neoadvaita/24206.html
Главы 28: advaitaworld.com/blog/neoadvaita/24304.html
Глава 29: advaitaworld.com/blog/neoadvaita/24467.html

30. Сияет даже сущая безделица.

Мои ежедневные занятия довольно обычны,
но я в абсолютной гармонии с ними.
Я ни за что не держусь, ничего не отвергаю,
нигде нет препятствий и конфликтов.
Кому нужны богатство и почёт?
Сияет даже сущая безделица.
Мои чудесные способности и духовная деятельность –
доставать воду из колодца и носить дрова.
– Лайман Панг –

Сейчас час ночи, весь дом улёгся спать. Я в основном ночной человек, хотя и борюсь с этим. Проблема в том, что мой режим каждую ночь (и каждый день) сдвигается вперёд, так что в один день я могу лечь спать в четыре часа дня и проснуться в полночь, а несколько дней спустя я возвращаюсь к тому, что в мире считается нормой – по крайней мере, на день или два. Если бы я мог сохранить самый удобный режим, я, наверное, регулярно ложился бы спать в четыре часа утра и вставал бы в полдень. Такого режима я пытаюсь придарживаться, если не стараюсь быть нормальным.
Итак, сейчас час ночи, и я сижу в гостиной, разбирая книги, проверяю, какие были поступления с тех пор, когда я последний раз заглядывал на полки. В доме несколько тысяч книг, большинство из них в той или иной степени относятся к духовности,
Читать дальше →

Я сказал, что душа не больше, чем тело,
И я сказал, что тело не больше, чем душа,
И никто, даже Бог, не выше, чем каждый из нас для себя,
И тот, кто идет без любви хоть минуту, на похороны свои
он идет, завернутый в собственный саван,
И я или ты, без полушки в кармане,
можем купить всю землю,
И глазом увидеть — стручок гороха
превосходит всю мудрость веков,
И в каждом деле, в каждой работе юноше
открыты пути для геройства,
И каждая пылинка ничтожная
может стать центром вселенной,
И мужчине и женщине я говорю: да будет ваша душа
безмятежна перед миллионом вселенных.
И я говорю всем людям: не пытайте о Боге,
Даже мне, кому все любопытно, не любопытен Бог.
(Не сказать никакими словами, как мало тревожит меня
мысль о Боге и смерти.)
В каждой вещи я вижу Бога, но совсем не понимаю Его.
Не могу я также поверить, что есть кто-нибудь чудеснее меня.
К чему мне мечтать о том, чтобы увидеть Бога яснее, чем этот день?
В сутках такого нет часа, в каждом часе такой нет секунды,
когда бы не видел я Бога,
На лицах мужчин и женщин я вижу Бога,
и в зеркале у меня на лице,
Я нахожу письма от Бога на улице,
и в каждом есть Его подпись,
Но пусть они останутся, где были, ибо я знаю, что, куда ни пойду,
Мне будут доставлять аккуратно такие же во веки веков.
…
Я понял, что быть с теми, кого любишь, — довольно.
Быть окруженным красивою, любопытною плотью, которая
смеется и дышит, — довольно,
Проходить средь людей и касаться любого из них, и легко на
минуту обнять мужскую или женскую шею, — чего мне еще!
Большей радости я не прошу, я плаваю в ней, как в море…

Я поэт Тела, и я поэт Души,
Радости рая во мне, мучения ада во мне,
Радости я прививаю себе и умножаю в себе, а мучениям я даю новый язык.
Я поэт женщины и мужчины равно,
И я говорю, что быть женщиной — такая же великая участь, как быть мужчиной,
И я говорю, что нет более великого в мире, чем быть матерью мужчин.
Я пою песнь расширения и гордости,
Довольно унизительных попреков,
Величина — это только развитие.
Ты опередил остальных? ты стал президентом?
Ничего, они догонят тебя, все до одного, и перегонят.
Я тот, кто блуждает вдвоем с нежной, растущей ночью,
Я взываю к земле и к морю, наполовину погрузившимся в ночь.
Читать дальше →

Ребенок сказал: «Что такое трава?» — и принес мне полные горсти травы,
Что мог я ответить ребенку? Я знаю не больше его, что такое трава.
Может быть, это флаг моих чувств, сотканный из зеленой материи — цвета надежды.
Или, может быть, это платочек от бога,
Надушенный, нарочно брошенный нам на память, в подарок,
Где-нибудь в уголке есть и метка, чтобы, увидя, мы могли сказать чей?
Или, может быть, трава и сама есть ребенок, взращенный младенец зелени.
А может быть, это иероглиф, вечно один и тот же,
И, может быть, он означает: «Произрастая везде, где придется,
Среди чернокожих и белых людей,
И канука, и токахо, и конгрессмена, и негра я принимаю одинаково, всем им даю одно».
А теперь она кажется мне прекрасными нестрижеными волосами могил.
Кудрявые травы, я буду ласково гладить вас,
Может быть, вы растете из груди каких-нибудь юношей,
Может быть, если бы я знал их, я любил бы их,
Может быть, вы растете из старцев или из младенцев, только что оторванных от материнского чрева,
Может быть, вы и есть материнское лоно.
Эта трава так темна, она не могла взрасти из седых материнских голов,
Она темнее, чем бесцветные бороды старцев,
Она темна и не могла возникнуть из бледно-розовых уст.
О, я вдруг увидал: это все языки, и эта трава говорит,
Значит, не зря вырастает она из человеческих уст.
Я хотел бы передать ее невнятную речь об умерших юношах и девушках,
А также о стариках, и старухах, и о младенцах, только что оторванных от матерей.
Что, по-вашему, сталось со стариками и юношами?
И во что обратились теперь дети и женщины?
Они живы, и им хорошо,
И малейший росток есть свидетельство, что смерти на деле нет,
А если она и была, она вела за собою жизнь, она не подстерегает жизнь, чтобы ее прекратить.
Читать дальше →

ТЕБЕ

Кто бы ты ни был, я боюсь, ты идешь по пути сновидений,
И все, в чем ты крепко уверен, уйдет у тебя из-под ног и под руками растает,
Даже сейчас, в этот миг, и обличье твое, и твой дом, и одежда
твоя, и слова, и дела, и тревоги, и веселья твои,
и безумства — все ниспадает с тебя,
Читать дальше →

Уолтер Уитмен (с 1819 по 1892) был наборщиком, печатником, мелким журналистом, а в 37 лет его жизнь круто меняется. Из под его пера вдруг начинают выходить образы, потрясающие своей силой, величием, космическим масштабом.

Его знаменитая поэма «Листья травы» начинается именно с тех самых волшебных слов, с которых и начинается осознанность себя, празднование осознания в себе Того: «Я славлю себя». «I celebrate myself…»    

Я славлю себя и воспеваю себя,

И что я принимаю, то примете вы,

Ибо каждый атом, принадлежащий мне, принадлежит и вам.

Я, праздный бродяга, зову мою душу,

Я слоняюсь без всякого дела и, лениво нагнувшись, разглядываю летнюю травинку.

Мой язык, каждый атом моей крови созданы из этой почвы, из этого воздуха;

Рожденный здесь от родителей, рожденных здесь от родителей, тоже рожденных здесь,

Я теперь, тридцати семи лет, в полном здоровье, начинаю эту песню

И надеюсь не кончить до смерти.

Догматы и школы пускай подождут,

Пусть отступят немного назад, они хороши там, где есть, мы не забудем и их,

Я принимаю природу такою, какова она есть, я позволяю ей во всякое время, всегда

Говорить невозбранно с первобытною силой.

Здесь вся поэма www.sky-art.com/whitman/leaves/ru/leaves03_1_ru.htm

ОБРАЗЫ

Я встретил пророка,
Познавшего все краски мира, все предметы,
И искусства его, и науки, и удовольствия, и чувства,
И вобравшего все его образы.

Наполни ими песни твои, сказал он,
Не ломай больше головы ни дня, ни часу ни над целым, ни над частью, наполни песни образами,
Сделай их основой основ, и станут они для всего—светом и песней восторга,
Эти образы.

Вечно неясное начало,
Вечный рост и движение по кругу,
Вечное достижение вершины и исчезновение (наконец чтобы возродиться вновь),
Образы, одни образы.

Вечное изменение,
Вечные вещества, сменяемость их, дробление и вновь соединение,
Вечные студии, фабрики жрецов —
Порождающие образы.

Послушай, я или ты,
А также мужчины, женщины, государства, все, что знаем мы или не знаем,
Все, что считаем прочным, прекрасно построенным и ценным,—
Всего лишь образы.

Знак мимолетный,
Сущность настроения художника или долгого исследования ученого,
Тяжкий труд воина, мученика, героя—
Созданы образами.

В каждой человеческой жизни
(Частицы собираются, выстраиваются, все мысли, и чувства, и все деяния—до единого)
Целое, а также большое или малое, суммируется, складывается
В эти образы.

Старый-престарый зов,
Ведущий от древних вершин к новым вершинам—все выше—
Зов, обращенный к науке и современности,—
Старый-престарый зов, образы.

Настоящее, окружающее нас,
Американский деловой, изобильный, причудливый вихрь,
Общность и частность возникают только из них—
Из сегодняшних образов.

И еще с прошлым,
С исчезнувшими землями, со всеми королевствами за морем,
С былыми завоевателями, былыми походами, былыми морскими путешествиями
Соединяют нас образы.

Плотность, рост, внешний вид,
Горные массивы, земли, скалы, гигантские деревья,
Давно рожденное, давно умершее, долго живущее и оставляющее
Вечные образы.

Экзальтация, восхищение, исступление,
Кроме глубин, где родились они,—видимость.
Кроме извечного стремления—лепить и лепить шар земной—огромную видимость,
Могущество земное—образы.

Весь мир, все время
(Звезды, ужасные возмущения солнц,
Расширение, распад, исчезновение, долгая или короткая жизнь их),
Сплошные образы.

Безмолвные мириады,
Безграничные океаны, в которые вливаются реки,
Отдельные, неисчислимые, свободные личности,
Подлинные реальности—образы.

И этот мир,
И эти вселенные, вселенные человечества,
Смысл и цель, вечная, неизменная жизнь нашей жизни—
Образы, одни образы.

За лекциями, которые читает ученый,
За наблюдениями, которые ведет в свой телескоп или спектроскоп исследователь, за всей математикой,
За кабинетами врачей и анатомов, за химиками с их химией
Стоит сущность сущности—образы.

Непознанные, хотя и познанные,
Вечно будут, вечно были и есть,
Уносящие настоящее к безграничному будущему—
Образы, образы, образы.

Пророк и поэт,
Которым предстоит еще утвердиться и взойти на высшие ступени,
Будут служить Современности и Демократии, истолковывая им
Бога и образы.

И для тебя, моя душа,
Радости, непрерывные празднества, восторги,
Твои сильно выросшие желания, ожидания встречи,
Товарищи твои — образы.

Твое неизменное тело—
Тело, скрытое там, в глубине твоего тела,
Только искусство передает смысл формы, я и сам в действительности
Лишь отражение и образ.

Истинных твоих песен нет в песнях твоих,
Нет и в отдельных мелодиях, нет ни в чем.
Но из целого как результат вырастает наконец и выплывает
Крупный полношарый образ.